Пространство Готлиба - Страница 42

Я еще раз внимательно осмотрела ее, но она совсем не была похожа на руку Бутиеро. Разве что схожесть мускулатуры. Бутиеро был очень сильным, с большими руками. Но у него, в отличие от Лучшего Друга, были тонкие пальцы и не было на костяшках шрамов.

Я отпустила руку, и она, скакнув по полу, запрыгнула на гитару и заиграла на этот раз что-то совсем мне незнакомое, но тревожное и грустное.

Как ей удалось снять гитару со стены? – подумала я, проваливаясь в сон. – Что же она, по стене может лазить?.. Оказывается, биологический цикл еще вовсе не закончен!.. Может быть, я не знаю, как давать рукам четкое задание?..

На следующее утро я нашла Лучшего Друга лежащим на столе и прикрытым полотенцем так, как я оставила его накануне. Вероятно, закончив играть, он сам взобрался на стол и укрылся. Гитара висела на стене, и ничего не указывало на то, что ею в последние годы кто-то пользовался.

Ах, какой все-таки молодец! – подумала я про Лучшего Друга. – Сам снял, сам и повесил!..

Приведя себя в порядок, я отправилась было на кухню, чтобы позавтракать, но тут мне в голову пришла отчаянная мысль, которую я захотела немедленно проверить.

Я прикатилась обратно в комнату и вытащила Лучшего Друга из-под полотенца. Нажала на костяшку и отчетливо сказала:

– Хочу завтракать! Хочу яичницу взбитую, бутерброд с сыром и черный кофе, взошедший дважды на маленьком огне!..

И – о чудо! Не успела я договорить, как Лучший Друг подпрыгнул на столе, приподнялся на пальцах и пополз, словно гусеница, по столу к краю. Цепляясь за ножку стола, перебирая по ней пальцами, рука спустилась на пол и, забарабанив по полу подушечками пальцев, помчалась на кухню.

Я поспешила за ним, но когда нагнала, то увидела раскрытый холодильник, из нутра которого доносилась возня. Лучший Друг шуровал по полкам, отыскивая необходимые продукты. Выудил масло, яйца, причем одно покатилось, но проворные пальцы подхватили его перед самым краем и зажали в кулаке.

Большой и указательный пальцы чиркнули спичкой о коробок и подожгли на плите пламя. Лучший Друг выбрал сковородку и поставил ее на огонь, звякнув дном о чугун.

– Лучше другую сковородку! – предложила я. – На этой пригорает. Она очень старая!

Лучший Друг среагировал мгновенно. Он снял старинную сковороду с плиты и засунул ее обратно в духовку. Пошебуршил самую малость в печи и достал сковородку с тефлоновым покрытием.

– Эта в самый раз, – одобрила я. – На этой не сгорит.

Рука шлепнула яйцом о край сковороды, разломила скорлупу надвое и вылила содержимое на скворчащее маслом дно, перемешала вилкой. То же самое произошло со вторым яйцом, а я с огромным удовлетворением следила за происходящим.

Пока яичница жарилась, рука отрезала от батона кусок хлеба и, намазав его слоем масла, покрыла ровным кусочком сыра.

– Ай да молодец! – восторгалась я. – Ай да работник!

Тем временем яичница поджарилась, и Лучший Друг, переложив ее на тарелку, щелкнул пальцами.

– А мне вилку? – спросила я.

Хлопнул ящик, и через мгновение чистая вилка лежала передо мною.

Яичница была именно такой, какую я люблю. Поджаренная до хрустящей корочки, она легко разделялась на кусочки, не расплываясь желтком по дну тарелки.

Тем временем рука варила кофе, помешивая напиток ложечкой. Лучший Друг стоял на предплечье, а оттого возвышался над туркой и, казалось, наблюдал, дожидаясь, когда кофе побежит…

Я откусывала от бутерброда с сыром, запивая его правильно сваренным кофе, и радовалась жизни.

Вот это повезло! – думала я, пережевывая. – Вот это удача! Рука-то, наверное, умеет не только готовить, но и много чего еще! Только как выяснить, что она еще может?!. А ведь есть еще и другие руки!..

– Тарелку из-под яичницы можно пока вымыть! – распорядилась я, и рука тотчас принялась исполнять команду. – После мытья тщательно вытереть полотенцем и поставить на место в шкаф!

Сначала я решила выяснить до конца, что умеет Лучший Друг, а уже после попробовать Лучшую Подругу и Горького.

– Не хочешь ли ты вымыть пол на кухне? – спросила я, и рука проворно бросилась исполнять поручение.

Она выудила из-под мойки ведро и наполнила его водой. Ей было неспособно выжимать половую тряпку, но и тут рука нашла достойный выход, привязав один край к ручке ведра, а другой выкручивая в разные стороны.

Так прошел день. Я без устали придумывала Лучшему Другу всяческие хозяйственные поручения, пока в доме все не заблестело чистотой, а моя бытовая фантазия не иссякла.

Вы знаете, Евгений, как приятно глядеть сквозь вымытые окна на улицу?.. Оказывается, мир окрашен совершенно в другие краски, нежели я предполагала. Просто я присмотрелась к природе через окно с налетом сажи и пыли, а оттого тускло стало в моей голове. Вследствие этого и мир стал тусклым… Безусловно, Женя, с вашим появлением в моей жизни произошли кардинальные изменения! Даже мир стал цветным, и я более не распускаю сопли по вечерам, злясь на то, что Бог совершенно не милосерден. Бог справедлив и божественно милосерден! Просто каждому свой час и своя награда! Всем отмерено по заслугам, и никто не пострадает напрасно!

Под вечер появился Владимир Викторович. Его улыбающаяся физиономия заглянула сквозь вымытое окно, бесцеремонно и с любопытством разглядывая внутренность комнаты. Хорошо, что я до этого убрала Лучшего Друга в футляр, а то представляю, как удивился бы Владимир Викторович бегающей по дому руке!..

Ах, есть что-то совершенно омерзительное в сапере! Но сколько ни думаю над этим, понять, что именно, – не могу! То ли его глаза, чуть раскосые, подсознательно напоминающие мне маньчжурские, то ли отношение Владимира Викторовича к Соне отвращают меня от соседа. Но так или иначе, его физиономия теперь мелькала в моем окне, самодовольно расплывшаяся в широкой улыбке.